Французская фирма Sanofi-Synthelabo подала иск против его предприятия по поводу препарата нош-бра, упаковка которого очень сильно, до степени смешения, похожа на красно-белый оригинал – <Но-шпа>. Да и по названию препараты мало чем отличаются. А вот цена продукта под маркой <Ферейн> в четыре раза ниже.
Компания <Брынцалов А> в основном производит дженерики – копии оригинальных лекарств, на которые истек срок патента. Делать это можно вполне легально. Запуская дженерик, надо доказать его биоэквивалентность оригинальному препарату и придумать собственную торговую марку или использовать генерическое название – например, азитромицин вместо <Сумамеда>.
На дженериках зарабатывают все российские фармацевты – разработка оригинального препарата может стоить порядка $300 000 – $800 000, что могут себе позволить только крупные корпорации. <В обороте российских производителей дженерики занимают практически 100%>, – говорит Антон Парканский, генеральный директор производственной компании <Верофарм>. Правда, в отличие от Брынцалова большинство отечественных фармацевтов ведут себя скромно. Аналог <Но-шпы>, например, называют <дротаверином>. <Как правило, дженерик расширяет круг потребителей данного лекарства, – говорит Парканский. – Нельзя сказать, что иностранные компании сильно страдают от производства дженериков, поскольку сознание и врачей, и пациентов ориентировано на брэнды. Другое дело – использование для дженерика оригинальной торговой марки, в которую производитель вкладывал деньги и которая является его активом. Это незаконно, но такие случаи не являются поводом для дискредитации концепции дженериков>. <Брынцалов А> меняет в названии лишь пару букв, и, как правило, компании это сходит с рук. Иногда ее обвиняют в том, что она полностью, вплоть до названия и упаковки, копирует чужие препараты. Например, в прошлом году представитель венгерской Gedeon Richter заявил, что компания Брынцалова <закупила реагенты в разных странах и начала выпускать свое лекарство, скопировав при этом упаковку <Кавинтона>.
Sanofi-Synthelabo – не первый производитель лекарств, подавший иск против фирм Владимира Брынцалова. Началось все еще с партнерства <Ферейна> и датской компании Novo Nordisk, совместно с которой в России было налажено производство инсулина – завезено оборудование, сырье, передана технология. Но вскоре партнеры разошлись: российская сторона не спешила расплачиваться по контракту, а после разрыва отношений начала выпускать инсулин самостоятельно. Датчане до сих пор судятся с фирмой Брынцалова в Международном арбитражном суде по поводу возврата долга в размере $6,5 млн. Очередные слушания должны состояться в конце августа.
По мере роста фармацевтического рынка все чаще стали говорить о подделках. Замминистра здравоохранения Антон Карлинский, например, признавал, что подделки часто производятся на крупных российских предприятиях – в том числе и на заводе Брынцалова. В марте 2000 года хорватская Pliva обращалась в Генеральную прокуратуру по поводу возбуждения уголовного дела о подделках <Сумамеда>. Однако все документы, включая и материалы по продукции Брынцалова, пропали, и дело было замято. В прошлом году началась кампания Минздрава и Ассоциации международных фармпроизводителей по борьбе с фальсификатами. Брынцалов снова стал козлом отпущения.
Российские фармацевты говорят, что депутат Госдумы миллионер Брынцалов просто слишком яркая фигура: ведет себя напористо и не скрывает, что производит на своих заводах аналоги импортных лекарств. <На него приходится не больше 30% подделок, продаваемых в России, – говорит на условиях анонимности один из экспертов. – Гораздо больше фальсификатов завозится из Китая, но на Брынцалова валить проще>.
